 |
| Обложка № 2 журнала "ЗАКОН" |
Вышел в свет № 2 журнала "Закон", с которым я в последнее время активно сотрудничаю. Недавно коллеги предложили прокомментировать новые положения НК РФ о так называемом "горизонтальном налоговом мониторинге". Именно поэтому я хотел бы сегодняшним постом и представить своих партнеров - журнал "Закон" и разметить мой комментарий по заданным мне вопросам.
***
С 1 января 2015 г.
в налоговое законодательство введен принципиально новый инструмент, применявшийся
до этого в пилотном режиме в России и активно используемый за рубежом[1]. Горизонтальный
налоговый мониторинг призван вывести на новый уровень прозрачность и эффективность
взаимодействия налоговых органов и налогоплательщиков. Оправдает ли он эти ожидания?
Каковы перспективы применения горизонтального (налогового) мониторинга в России?
С такими вопросами мы обратились к экспертам.
Аркадий Брызгалин, генеральный директор группы компаний "Налоги и финансовое право"
— Самый главный вопрос относительно налогового
мониторинга — это практическое применение положений нового законодательства (раздел
5.2 НК РФ). Сейчас мы все находимся в ситуации, когда однозначно сказать, будет
лучше или хуже, просто невозможно: это целиком и полностью зависит от той позиции,
которую займут налоговые органы. Именно реальное применение Закона покажет, что
это такое на самом деле — новая, более жесткая форма налогового контроля, выражающаяся,
по сути, в непрерывной налоговой проверке, или новая форма взаимодействия налогоплательщика
и налогового органа, соответствующая, как было указано в пояснительной записке к
законопроекту, мировым практикам.
Пока я вижу, что для первого варианта развития
событий созданы все условия, в частности ст.
105.29 НК РФ не содержит практически
никаких ограничений на истребование документов и информации. Что такое «регламент
взаимодействия», никто сказать не может, а ФНС его до сих пор не разработала.
Более того, если обычная камеральная проверка
с истребованием пояснений и документации в основном проводится по данным представленной
отчетности, то при мониторинге подобных формальностей
нет и истребование может осуществляться фактически «по усмотрению» инспектора.
Данные обстоятельства, как мне кажется, могут
не просто привести к перераспределению трудозатрат налогоплательщика (с проверок
на мониторинг), а вообще увеличить такие трудозатраты в разы.
Нам говорят о том, что налогоплательщик может
задать любой вопрос и оперативно получить ответ от налоговой инспекции, но это возможно
и сейчас безо всякого мониторинга, и многие мои коллеги не без оснований опасаются
превращения подобного сервиса в прямой
диктат налогового органа, а то и способ управления предприятием. Ведь если налогоплательщик
досрочно слетает с мониторинга, ему гарантирована
выездная налоговая проверка (п. 5.1 ст. 89 НК РФ).
Я бы в данном случае поставил вопрос шире: а насколько
вообще эффективны внедрение тотальной транспарентности и ограничение приватности?
Как видим, данная политика очень активно проводится законодателем в последние годы:
новый контроль за трансфертным ценообразованием, введение института «самоуведомлений»,
установление контроля за доходами российских лиц за рубежом и т.д.
Главный аргумент сторонников такого подхода, как
правило, сводится к тому, что если человек ничего не нарушает, ему и боятся нечего.
Однако жизнь показывает, что бояться очень
часто приходится даже тем, кому вроде бы и нечего боятся, так как в ряде
случаев ведомственные интересы могут иметь свой собственный вектор развития. А
в условиях, когда один только федеральный законодатель выдает на-гора по 550
законов в год (например, в 2014 г. Государственной Думой
было принято 536 федеральных и 19 федеральных конституционных законов!), и это
не считая законов предыдущих лет и законов регионов, равно как и подзаконных
актов, актов разъяснительного характера и судебной практики, может сложиться
ситуация, когда виноватым можно сделаться и на ровном месте.
Мне кажется, что налоговый мониторинг идеально
подходит для государственных предприятий и предприятий с государственным участием.
Он также логичен для тех структур, которые получают господдержку (для них он
даже может стать обязательным).
Что же касается частных компаний, то решение
о необходимости добровольного перехода к такой форме налогового контроля целесообразно
принять только по итогам применения новых положений НК РФ хотя бы за первый год
их применения, т.е. в 2016 г.
Заметка подготовлена на основе комментария для журнала
"Закон", № 2, 2015.
[1]
См.: Федеральный закон от 04.11.2014 № 348-ФЗ «О внесении изменений в часть
первую Налогового кодекса Российской Федерации».
